Неточные совпадения
Хотя некоторый ковшик несколько раз
переходил из
рук в руки, странное молчание царствовало
в сей толпе; разбойники отобедали, один после
другого вставал и молился богу, некоторые разошлись по шалашам, а
другие разбрелись по лесу или прилегли соснуть, по русскому обыкновению.
Так до 1917 года и служил этот дом,
переходя из
рук в руки, от кондитера к кондитеру: от Завьялова к Бурдину, Феоктистову и
другим.
Филипп дает мне сначала одну вожжу, потом
другую; наконец все шесть вожжей и кнут
переходят в мои
руки, и я совершенно счастлив.
Поэтому, когда им случалось вдвоем обедать, то у Марьи Петровны всегда до того раскипалось сердце, что она, как ужаленная, выскакивала из-за стола и, не говоря ни слова, выбегала из комнаты, а Сенечка следом за ней приставал:"Кажется, я, добрый
друг маменька, ничем вас не огорчил?"Наконец, когда Марья Петровна утром просыпалась, то, сплеснув себе наскоро лицо и
руки холодною водой и накинув старенькую ситцевую блузу, тотчас же отправлялась по хозяйству и уж затем целое утро
переходила от погреба к конюшне, от конюшни
в контору, а там
в оранжерею, а там на скотный двор.
В большей части случаев Анна Ивановна, даже
перейдя границу сорокалетнего возраста, все еще бодро держит
в руках знамя уездной львицы, но иногда случается и так: покуда она гарцует
в своем Сан-Суси, по соседству,
в Монплезире, вдруг объявляется
другая Анна Ивановна.
Если даже и допустить то, что вследствие особенно невыгодно сложившихся для правительства обстоятельств, как, например, во Франции
в 1870 году, какое-либо из правительств было бы свергнуто силою и власть
перешла бы
в другие руки, то эта новая власть ни
в каком случае не была бы менее угнетательной, чем прежняя, а всегда, напротив, защищая себя от всех озлобленных свергнутых врагов, была бы более деспотична и жестока, чем прежняя, как это и было при всех революциях.
Вы можете себе представить, сколько разных дел прошло
в продолжение сорока пяти лет через его
руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не привело
в негодование, не лишило веселого расположения духа; он отроду не
переходил мысленно от делопроизводства на бумаге к действительному существованию обстоятельств и лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого числа отношений, сообщений, рапортов и запросов,
в известном порядке расположенных и по известным правилам разросшихся; продолжая дело
в своем столе или сообщая ему движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел
в виду, само собою разумеется, одну очистку своего стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой
в Красноярске, которая не могла ближе двух лет возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела
в другую канцелярию, где уже
другой столоначальник оканчивал по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть лица, которые пойдут по миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
Но
в это время глаза мельника устремляются на плотину — и он цепенеет от ужаса: плотины как не бывало; вода гуляет через все снасти… Вот тебе и мастак-работник, вот тебе и парень на все
руки! Со всем тем, боже сохрани, если недовольный хозяин начнет упрекать Акима: Аким ничего, правда, не скажет
в ответ, но уж зато с этой минуты бросает работу, ходит как словно обиженный, живет как вон глядит; там кочергу швырнет, здесь ногой пихнет, с хозяином и хозяйкой слова не молвит, да вдруг и
перешел в другой дом.
Привязав челнок к лодке, Захар и Гришка ловко перебрались
в нее; из лодки
перешли они на плоты и стали пробираться к берегу, придерживаясь
руками за бревна и связи, чтобы не скатиться
в воду, которая с диким ревом набегала на плоты, страшно сшибала их
друг с
другом и накренивала их так сильно, что часто одна половина бревен подымалась на значительную высоту, тогда как
другая глубоко уходила
в волны.
Изобрел ли Биндасов на месте это последнее наименование,
перешло ли оно к нему из
других рук, только оно, по-видимому, очень понравилось двум тут же стоявшим благороднейшим молодым людям, изучавшим естественные науки, ибо несколько дней спустя оно уже появилось
в русском периодическом листке, издававшемся
в то время
в Гейдельберге под заглавием:"А toyt venant je crache!" — или:"Бог не выдаст, свинья не съест".
Спускались сумерки. По линии,
в направлении к Москве, виднелись огоньки. Целое созвездие огоньков мерцало неопределенно и смутно. Один передвигался — это шел товарный поезд. Беременная сторожиха выползла из будки. Больной ребенок был у нее на одной
руке, сигнальный фонарь
в другой… Заговорили рельсы, тихо, тонко, чуть слышно, как будто что-то переливалось под землей. Потом это
перешло в клокотание, и через две минуты тяжелый поезд прогромыхал мимо платформы.
Героем вечера был Пигасов. Рудин уступил ему поле сражения. Он очень смешил Дарью Михайловну; сперва он рассказывал об одном своем соседе, который, состоя лет тридцать под башмаком жены, до того обабился, что,
переходя однажды,
в присутствии Пигасова, мелкую лужицу, занес назад
руку и отвел вбок фалды сюртука, как женщины это делают со своими юбками. Потом он обратился к
другому помещику, который сначала был масоном, потом меланхоликом, потом желал быть банкиром.
Он отослал свои письма
в Лондон с знакомым ему английским шкипером, а написал два
другие малозначащие письма для передачи его родственникам, и эти-то два письма и вручил своим петербургским
друзьям (Н. Курочкину и Ничипоренко), которые вызывались
переслать его корреспонденцию через верные
руки в Лондон.
Беккер, не спускавший глаз с мальчика, шепнул снова что-то. Мальчик немедленно
перешел к
другому упражнению. Придерживаясь на
руках, он начал осторожно спускать ноги и ложиться на спину. Теперь предстояла самая трудная штука: следовало сначала лечь на спину, уладиться на перекладине таким образом, чтобы привести ноги
в равновесие с головою и потом вдруг неожиданно сползти на спине назад и повиснуть
в воздухе, придерживаясь только на подколенках.
Монархиня знала человеческое сердце и тайну гражданских обществ; знала, что самые легкие отличия производят дела важные; знала, что все государственные степени, возвышаясь одна перед
другою, должны иметь некоторую связь; и таким образом, Дворянин уже подает
руку Именитому Гражданину, который,
переходя, наконец,
в сан Благородных, оставляет за собою лестницу для
других, ему подобных.
Он пошел
в другую комнату и принес сафьянную коробочку. Часто повторяемое князем слово жена как-то грубо и неприятно отзывалось
в ушах Печорина; он с первого слова узнал
в князе человека недалекого, а теперь убедился, что он даже человек не светский. Серьги
переходили из
рук в руки, барон произнес над ними несколько протяжных восклицаний, Печорин после него стал машинально их рассматривать.
Сама она была
в необыкновенно тревожном состоянии: соломенная шляпка была у ней совсем набоку, локоны распустились и падали
в беспорядке длинными прядями; она брала всех попадавших ей навстречу знакомых под
руку, говорила им что-то такое с большим жаром, потом оставляла их,
переходила к
другим и, наконец, совсем скрылась.
Как жалко, что его карманы пусты;
А то набил бы я свои потуже.
Так
в мире всё из
рук в другие переходит.
Оттого, что рукавицы не позволяют теплу из
руки перейти в воду, а жесть пропускает тепло из
рук в воду. Железо и жесть пропускают тепло и холод, а шуба и дерево не пропускают. От этого железо, жесть, медь и всякий металл [Металлы: золото, серебро, медь, железо, олово, ртуть и
другие. (Примеч. Л. Н. Толстого.)] разогреваются на солнце сильнее дерева, шерсти, бумаги и скорее остывают. От этого-то
в холода одеваются
в меха, шерсть и во все, что не пропускает тепла.
С Дуней на
руках в другую горницу
перешел Марко Данилыч. Окна раскрыты, яркое майское солнце горит
в поднебесье, отрадное тепло по земле разливая; заливаются
в лазурной высоте жаворонки, а
в тенистом саду поет соловей — все глядит весело, празднично… Девочка радостно хохочет, подпрыгивая на отцовских
руках и взмахивая пухленькими ручками.
Кишенский пометил это сообщение «к сведению», сделал из него выметочку себе
в записную книжку и,
перейдя в другую редакцию, помещавшуюся уже не
в казенном доме, начертал: «Деятель на все
руки».
— Охота!.. Так вот, видишь, старец-то, как помирать стал, и оставил мешочек начетчику, разумеется, мужику… фамилию я забыла… И начал этот мешок с сухариками
переходить из
рук в руки, от одного начетчика к
другому, по завещанию. Разумеется, прежние — то кусочки, от агнца-то, давно перевелись, а только крошки запекали
в просвиры и резали потом на новые кусочки и сушили.
Но с той стороны, где танцы, идет девушка
в белом с кем-то под
руку, и он вскакивает на площадку и
переходит на
другую ее сторону.
А
в других комнатах столы расставлены, на них
в фаро да
в квинтич играют; червонцы из
рук в руки так и
переходят, а выигрывает, бывало, завсегда больше всех губернатор.
Другие кости мечут,
в шахматы играют — кому что больше с
руки. А меж игрой пунши да взварцы пьют, а лакеи то и дело водку да закуски разносят.
— Это одна из жертв Гиршфельда, — заключил свой рассказ Карнеев, — я не могу этого доказать, но я чувствую. Ему понадобилась не она, а ее деньги, которые должны
перейти к ее сестре, а та
в его
руках. Он погубит и
другую, погубит и Антона, я старался раскрыть ему глаза, но безуспешно; я достиг лишь того, что потерял
в нем
друга, теперь теряю существо, которое для меня более чем
друг. Я один, совсем один. Знаете ли вы, что значит быть одному? Я чужд миру и мир чужд мне.
Сам Берг, нажив солидный капитал, бросил антрепризу, и театр стал
переходить из
рук в руки, от одной певицы к
другой.
— За обладание вами, я готов отдать вам себя на всю жизнь — это не фраза. Получая вас, я приобретаю себе полезного союзника и помощника, сохранить которого будет
в моих интересах. Для людей, для света княжна Шестова и помощник присяжного поверенного Гиршфельда будут только хорошими знакомыми. К нам, у меня уже составлен план,
перейдут все капиталы князя Александр Павловича Шестова. Красавица княжна Шестова поможет мне приобрести капиталы и из
других рук по моим указаниям, деля добычу, по-братски, пополам.
— Я далеко не шучу… Пока я был
в состоянии прощать ваши глупости, я оставался вашим
другом, хотя не щадил вас откровенным осуждением вашего поведения. А теперь вы совершили уже не глупость, а преступление… Я не подам вам больше
руки… Вы
перешли границы прощения… Проклятие Божие и презрение людей будет отныне тяготеть над вами… Если у вас есть силы раскаяться, раскайтесь и исправьтесь… Вспомните, что вы когда-то были честным человеком…